Кассий терпеливо ждал, прохаживаясь рядом.

– Отлично! В отличном состоянии, еще не высохли, я смогу из них сделать даже высшего сорта товар. Эх, какая это будет красота! Наконец, я смогу заняться хоть чем-то серьезным, а то козьи и бараньи шкуры уже достали. Ты убил их вчера, да? Как ты вообще смог их найти?! Это же очень тяжело!

– Насчет тяжело – это ты зря. Заходишь в горы, подальше. И все – они сами тебя найдут, хех. Главное – внимательным быть. Они обожают из засады нападать, из-под снега. Или тихо сверху спрыгнуть, с нависающей скалы.

Крисп передернулся. Видно, неплохое воображение.

– Бр-р-р… нет уж, вот пускай такие отчаянные ребята, как ты, рискуют своей шкурой. Мне моя дорога, планирую носить ее долго. Конечно, она уже не очень качественная, да и слегка старовата, – мужчина, ухмыльнувшись, слегка оттянул кожу на руке. – Но мне и такая сгодится.

– Ладно. Так что – забираешь их?

– Да! Конечно! По цене, думаю…

– Погоди ты с ценой! Мне б помыться нормально да одежду человеческую раздобыть…

– Не вопрос! Пошли ко мне! Заодно со всем разберемся.

Через несколько часов грязный и вонючий варвар превратился в молодого воина. Чисто выбритое лицо, аккуратно стянутые в хвост длинные волосы, новая рубаха под отмытой кожаной броней, простые серого цвета штаны. Даже легкая, плетенная из полосок кожи обувь нашлась. Правда, она была больше – поэтому, чтобы не натирала, пришлось обмотать ноги портянками. Завершали картину короткие мечи, висящие по бокам.

– Какой красавчик! – всплеснула руками уже немолодая жена кожевника. – Хоть сейчас жениться. Может, останешься у нас, в деревне? Девок молодых да симпатичных найдем, сам выберешь, какая по душе.

– Нет уж, рано мне пока жениться. Да и дела есть, незаконченные.

– Смотри… век воина короткий. Не успеешь оглянуться, как ты уже не молодой красавчик, а старый пень, весь в шрамах, без уха, глаза и руки. Кому ты тогда нужен будешь?

– Нет. Со мной такого не будет точно.

И такой уверенностью несло от голоса парня, что все возражения застряли в горле. Пожав плечами, женщина забрала грязные вещи. Выглядят-то они паршиво, но если почистить, на что-нибудь точно сгодятся.

Шкуры Крисп уговорил отдать ему за пятьдесят золотых. Огромная сумма для крестьян и приличная для мастерового люда. Кассиус же просто закинул ее в кошель. Двинуться в путь дальше в этот день не удалось. Пришлось ждать, пока Крисп соорудит обувь по ноге. Как оказалось, обувных дел мастера в деревне нет – его заменял все тот же кожевник. Конечно, сделанная им обувь красотой не отличалась. Зато была очень крепкая. Крисп клялся, что его поделки носят годами. Ужинал юноша вместе с семьей кожевника. Простая деревенская еда после многомесячной вынужденной мясной диеты показалась Кассиусу пищей императоров. Правда, не обошлось без сюрпризов – на ужине обнаружились две симпатичные девушки за общим столом. Крисп объяснил – мол, родственницы, давно собирались погостить, и вот… не отказывать же…

Быстренько поужинав, юноша отправился в выделенную ему комнату. Но сразу заснуть ему не удалось – как только в доме погасили свечи, к нему тихонько пробралась изящная женская фигурка. Только благодаря тому, что Кассиус подозревал что-то подобное, он не изрубил ее в темноте, приняв за нападение.

– Как тебя хоть зовут?

– Аегл.

– Аегл, послушай, я не…

Тонкий изящный палец прижался к губам юноши. Потом палец сменился горячими женскими губами…

Мужским потомкам древних родов в обязательном порядке лет в двенадцать нанимали постельного учителя – опытную девушку, показывавшую на практике разницу между мальчиками и девочками. Не был исключением и Кассиус, так что прошедшей ночью довольными остались оба.

Рано утром, пока все спали, Кассиус выскользнул из гостеприимного дома. Задерживаться тут он и не планировал. Подправляя на ходу застежки на броне, он устремился по тропинке из деревни. За спиной в котомке лежал запасенный вчера хлеб, несколько кусков копченого мяса и кожаный бурдюк с водой. Больше юный чародей не желал питаться полуобугленным и полусырым мясом лично добытого зверя. Учитывая, что в горах под руками из источника тепла были только молнии из перстней, еда получалась крайне отвратительной на вкус…

Через несколько минут после ухода юноши в доме зашевелились обитатели.

– Ушел?

– Да. Про дорогу в город я ему рассказал еще вчера.

– Ну и зачем? Может, все-таки остался бы…

– Нет, не остался. Не простой воин он – похоже, бастард благородных. Видела, как он ест? Аккуратно, ловко, красиво. А двигается вообще как кошка. То-то наши девки засмотрелись на парня. Встречала когда-нибудь таких воинов? Нет, у этого парня было как минимум несколько учителей, с раннего детства.

– О! Аегл! А ты куда так рано собралась?

– Домой. Там посплю еще.

Крисп понимающе хмыкнул, а его жена не удержалась:

– Тебе хоть понравилось?

– П-понравилось. Он мне еще пять золотых оставил, на платье лежали…

И покраснев еще сильнее, девушка убежала.

– Еще бы не понравилось, мы ее охи полночи слушали…

– Завидуешь, старый пенек?

– Кто, я? Да я еще ого-го-го! Кстати, вот тебе еще к тому же. Стал бы простой воин дарить случайной подружке пять золотых? Похоже, с деньгами у него все хорошо.

Спустя пару дней, восточные ворота города Энез

Жиденький ручеек людей и повозок тек через ворота. В основном крестьяне тащили свои товары. Как правило, вскладчину, три-четыре человека скидывали свой товар на одну телегу и отправляли под присмотром в город, на продажу. Иногда проезжали всадники, чаще всего поодиночке, хоть и встречались отряды. Одна-две кареты в день. И постоянно кто-то подходил пешим. Трое упитанных стражников принимали дорожную подать, пропуская дальше, в город. Совсем рядом с воротами сидел безногий нищий, клянча милостыню. Стражники делали вид, что не замечают его.

– С телеги груженой – семь медяков, – заученно протараторил стражник перед очередной крестьянской телегой.

– Дык, как так-то? – неуверенно возразил один из крестьян, сидящих на телеге. – Ужо два года как шесть!

– Ты слепой? Нет? Тогда что там нарисовано?

Стражник махнул рукой в сторону раскрытой створки ворот. На деревянных досках были нарисованы правила подати – ведь далеко не все умеют читать. Выше всех был нарисован один человечек и напротив него один кругляш. Чуть ниже – всадник и два кружочка. Еще ниже – карета, напротив нее четыре. А в самом низу – телега, с кучей чего-то на ней и сгорбленным человечком спереди. Возле нее действительно семь монет нарисовано. Вот только если первые пять были нарисованы четко, видно, что одновременно со всеми остальным, то еще две пририсованы позже, кривовато, чуть ли не угольком.